Впечатление. Книга понравилась. Читал её 1,5 месяца с большим удовольствием. Настолько, что никакой другой книги параллельно читать не мог. Текст дотошный: жизнь Есенина описана чуть ли не по дням. Откровенно и без ореола «поэтической святости». Поэтому вместилось это в 1030 страниц. Остаётся очень тягостное впечатление от самого поэта: какой был, таким и показан. Очень убедительно рассказано, что Есенин к тридцати годам написал уже всё, что мог, и это им было осознано с трагической неизбежностью.

Все домыслы об организованном убийстве поэта Прилепиным обоснованно отметены, как тщеславные попытки авторов теорий прославится на чужой беде.

Пересказывать Прилепина невозможно. Вот несколько цитат.

У Есенина было органическое, природное понимание нужного и лишнего.
Это о Пушкине, о Лермонтове можно говорить, что могли бы больше, не успели.
Вообразить, что мог ещё сделать Есенин, нельзя.
Никакой прозы Есенин не мог написать: у него и раньше не хватало на это терпения, а теперь и сил уже не было. Да и зачем ему было становиться средним прозаиком, если он гениальный поэт?
Разработал и закрыл крестьянскую тему.
Разработал и закрыл «космическую» или, иначе, мессианскую тему.
Разработал и закрыл имажинистскую школу.
Разработал и закрыл для себя, ещё в начале 1925-го, советскую, революционную тему. Месяц жил у Чагина на даче, месяц Чагин его уговаривал написать что-нибудь гражданское, хоть бы и про урожай, — ни строчки не написал.
Персидскую, кавказскую тему Есенин тоже для себя разработал и закрыл.
Элегическую, пушкинскую тему возвращения — разработал до конца и закрыл.
В последний год жизни Есенин не то что не приступил ни к одной поэме — даже не задумал ни одной серьёзной вещи. Он только сократил «Чёрного человека», написанного ещё в 1923 году.
Всё.

***
Есенин был невиданным поэтическим мастером и при этом допускал — хотя реже, чем писали неумные критики, — обидные ошибки.
Он был совершенно никчёмным семьянином и порой не самым лучшим товарищем; впрочем, друзей не предавал, все свои обиды преодолевал и навстречу шёл первым, не впадая в гордыню.
Есенин был удивительно, не по годам, мудрым человеком в жизни, прозорливцем и пророком в своей поэзии — если не говорящим с богами, то время от времени различающим неземные голоса и умеющим передавать услышанное, как никто иной.
Он мифологизировал свою биографию; но на поверку вышло, что он и так прожил удивительную жизнь, полную страстей и приключений. Мог бы рассказывать только правду — получилось бы ещё интереснее.
Он любил славу, но дар свой ценил ещё выше. Он ценил свой дар, как самая добрая мать собственное дитя; это спасло его дар, но не самого Есенина. Он считал себя заложником дара, а не наоборот. За это народ его и полюбил.
Есенин принёс себя в жертву волшебному русскому слову — в этом его светлый подвиг, сколь бы сомнительным ни казалось наше высказывание с позиций христианского канона.
Нам самим может что-то не нравиться в том Есенине, с которым мы имеем дело; но — что есть, то есть.
Кто нас, в конце концов, спрашивает, нравится нам что-то или нет?

Из стихов на смерть поэта.

Василий Казин написал:
…Знать, не смог ты, друг, найти покою —
И под пьяный тягостный угар
Затянул смертельною петлёю
Свой чудесный стихотворный дар…

Всеволод Рождественский написал:
…А там, за синеющей рамой,
Уйдя в электрический свет,
Бессонный, горящий, упрямый
Всю ночь задыхался поэт.
И только что сумерки стёрло,
Вскочив на придвинутый стул,
Своё соловьиное горло
Холодной петлёй затянул…