Анатоль Франс. «Суждения господина Жерома Куаньяра».

Этот роман, продолжение, вторая часть романа «Харчевня Королевы Гусиные Лапы», но которая идёт не во след первой части, а накладывается на неё, потому что «Суждения…» - это тоже мемуарная проза в форме дневника, и пишет его всё тот же Эльм-Лоран-Жак Менетрие, который отображает время, когда аббат Куаньяр был ещё жив и здоров (в «Харчевне…" описана гибель аббата).

Стиль написания менее развлекателен, чем "Харчевня...", фактически полностью отсутствует динамика действий и поступков, нет сюжета, все главы – это анализ, суждения, размышления, взвешивание событий и поступков. Это серия диалогов, в них Куаньяр «озвучивает» свой взгляд на государственное устройство, на армию и войну, на мораль и право, на науку, на историю.

У глав такие заглавия; «Правители. Дело «Миссисипи». Новое министерство. Господа городские советники. Наука. Армия. Академии. Бунтовщики. Государственные перевороты. История. Правосудие».

По всем этим темам (главам) Куаньяр, свободно и напрямик делает и делится своими «суждениями…», где каждая беседа, каждая глава – это как самостоятельная новелла.

Прежде всего, понятно, что размышления Куаньяра – это размышления самого Анатоля Франса.
Он через «суждения…» аббата решительно осуждает, европейскую колониальную политику, называет её «позором для человечества», когда «путем усовершенствованной дикости» проводится истребление цветных рас.

В адрес армии и войн Куньяр (А. Франс) делает саркастическое определение, «что все, чем мы владеем, приобретено насильем и хитростью», что «пули и ядра убивают не так метко, как нищета, голод и усталость».

Но больше всего меня пробила тема «Правосудия».

Куаньяр видит телегу, на которой везут на казнь молодую служанку, её должны повесить за то, что она стащила у своей госпожи чепчик, для того, чтобы пойти на свидание со своим молодым человеком.

За тряпку, за кусок алансонских кружев, девчонку лишают жизни.

И тут же(!).

Следует рассуждение в адрес короля, которому потребовался капитал для военных действий, и отбирание ценностей у населения посчиталось нормой, т.е. такой грабёж - законный, и судьями одобряется - «если нас грабит могущественный грабитель».

В главах «Бунтовщики. Государственные перевороты» Франс обращается к темам; монархия, бунты и восстания, перевороты и революции, но смотрит он на это всё крайне непоследовательно и противоречиво.

Вот он, например, говорит, что восстания рождаются от крайней нищеты народа и зачастую являются единственным выходом для людей, которые «могут добыть себе таким путем лучшие условия жизни, а иногда и участие в верховной власти».

И тут же следует следующее, что в плодотворность революционных переворотов он не верит. Приводит в пример мудрость старухи из Сиракуз, которая ежедневно молится за здоровье тирана,— говорит, что новый тиран может оказаться еще хуже.

К правительствам, которые возникают через «военно-политические перевороты», Куаньяр относится с недоверием, считает, что небо послало монархов народам в наказание.

Вот такая мысленная «чехарда», выходит, происходила в голове Анатоля Франса, на то время.

Если убрать из романа литературно-художественное оформление, получился бы документально-публицистический труд с развернутой критикой социальной действительности.

Именно из-за этой критики социальной действительности, у нас, в России, царская цензура неоднократно налагала запрет на книги Франса о Куаньяре, ссылаясь на «антирелигиозную болтовню» («Харчевня королевы Гусиные Лапы») , когда «одно из таких лиц, принятое владельцем помещения в наставники к сыну своему, в прениях своих по предмету религии не стеснялось в выражениях о святых, о творце и такими суждениями повлияло и на воспитанника своего», а так же «неудобные к дозволению» антимонархические идеи.

Резолюция председателя Центрального комитета иностранной цензуры А. Н. Майкова была краткой и категоричной: «Запретить».

Ставлю – 5 (конечно).