Нагибин Ю." ПЕВУЧАЯ ДУША РОССИИ».

Этот очерк Нагибин посвятил Сергею Яковлевичу Лемешеву. Великому тенору 20-го столетия.

Автор увидел Лемешева в пацанстве, в 12-ти летнем возрасте, в Большом театре, в опере «Севильский цирюльник». Более того, они были соседями, жили в одном доме и ежедневно (6 лет) здоровались друг с другом, но знакомы небыли.

До того момента, когда Нагибин услышал Лемешева в опере «Севильский цирюльник» он, как и все мальчишки его возраста, был абсолютно равнодушен ко всяким "операм и балетам". К тому же у него практически отсутствовал музыкальный слух, но Лемешев его чем то «пробил». И с этого момента Нагибин заставил себя «научиться слышать музыку».

В свои 60-т лет Нагибин решил написать очерк о Лемешеве … и не только. Упоминаются и И.С Козловский и люди помогавшие Лемешеву и мешавшие. Всякие. И о себе Нагибин упоминает. Как, вошедшая в его жизнь музыка и сам Лемешев, оказали влияние на его профессиональную деятельность. «Мне же музыка помогает и в моей писательской работе. Ею я поверяю звучание фразы, насыщенность, ритм.»

Лемешев был любим и почетаем! Почему? В чём секрет?

У него был особый тембр голоса, но с оговоркой ; «тембр – это не окраска голоса, это окраска души». Музыка может окрылить заурядные стихи, а исполнитель может это "окрыление" удесятерить многократно. Что Лемешев и делал; «но запой это кто-то другой, в лучшем случае усмехнуться, в худшем плюнут». Лемешев превращал в золото всё, к чему прикасался своим голосом. Вот что говорит Нагибин про влияние Лемешева на людей и на его лично;

«В Лемешеве — я говорю о его главном, художественном образе — было нечто столь благородное, очищающее, естественное, — что находившийся постоянно возле его искусства человек становился и сам лучше, добрее, духовнее, светлее. Его сияющий голос изгонял из моей души бесов зла, обиды, житейской мелкости, вырывал из тины обыденщины, открывал новые ресурсы сострадания, прощения, готовности поступиться своим благом ради других. Если б не Лемешев, я и сам был бы хуже, и хуже было бы со мной другим людям».

В заключение добавлю ещё и эти слова, в них сказано, пожалуй, главное про Лемешева Сергея Яковлевича;

«Многие, наверное, читали о том обезноженном войной человеке, который, возвращаясь ползком в свою деревню, уже в виду родных крыш понял, что не может явиться на глаза жены и детей обрубком, и решил утопиться в омуте. И вдруг услышал из-за деревьев льющуюся с пластинки песню Лемешева «Это русская сторонка, это родина моя». И захотел бедолага жить, смахнул слезу, пробормотал: «Спасибо, Сергей Яковлевич!» — и, помогая себе деревянными утюгами, «вошел» в свою деревню не жалким калекой, а солдатом-победителем. Это крайний случай, а ведь бывают и малые самоубийства: потеря гордости, чести, веры в себя и верности себе или другому человеку — от скольких таких малых гибелей спас людей дивный мальчик, родившийся в Твери в начале века.»

Ставлю – 5.